Рассказывают люди, случилось однажды в старину, что вернулся некий князь из гостей и подъехал к коновязи, где ждали его слуги, чтобы помочь спешиться.
И вдруг — на тебе!-откуда ни возьмись взлетел перед самым носом князя на верхушку коновязи петух и пропел: — Ку-ка-ре-ку!
Слуги кругом суетятся, хлопочут: один уздечку схватил, другой стремя поддерживает, третий княжескую ногу из стремени вынимает… А князь медлит с коня слезать… «Что бы э;о значило? Как смел этот петух мне прямо в лицо кукарекать?»-думает князь. Выхватил он из-за пояса пистолет и убил дерзкого петуха. Петух свалился на землю, крыльями захлопал и затих. Спрыгнул тогда князь с коня, сам искры из глаз мечет, ногами топает.
— Скакуна моего к этой коновязи не привязывайте! Коновязь и петуха сожгите и пепел за аулом на берегу речки развейте по ветру! А потом всю землю вокруг коновязи на глубину двух локтей выкопайте и со двора вывезите! А потом арбу дочиста вымойте и наберите глины! А потом глину высыпьте в яму, поставьте новую коновязь и все кругом утрамбуйте катком! А как все сделаете, вокруг положите синие камни! Чтоб духу этого поганого петуха здесь не осталось!
Отдал князь такие дурацкие приказания, повернулся и пошел в дом. Слуги с ног сбились, кинулись выполнять. Князь обедал, князь почивал, а они трудились. Все сделали, даже двор подмели.
Вот вышел князь после сна на крыльцо, глянул по сторонам и молча обратно ушел.
Стали слуги между собой перешептываться, недовольство высказывать.
— Накажи его аллах! Он с жиру бесится, а у нас спины трещат!-шепнул один.
— Петух-то, бедняга, чем виноват? — шепнул другой.- За свое «ку-ка-ре-ку» жизни лишился…
— Это еще не все!- тихо сказал третий.- Видели, каким зверем князь смотрит? Того и гляди быть беде!
Ну, что на княжеском дворе случается, о том люди сразу узнают… Пошел слух про княжескую глупость по улицам и переулкам, по мельницам да просорушкам. Всюду, где люди соберутся, только о петухе и говорят да над князем посмеиваются.
Через дня три, а может, и больше, велел
князь оседлать коня и поехал погулять на берег речки, поглядеть на те места, где петушиный прах развеяли. Едет и вдруг слышит, запел кто-то на берегу, и далеко эта песня над водой разносится:
— С князем шутки не вздумай играть —
Князь без промаха бьет петухов!
Ку-ка-ре-ку!
Трепещи, петушиная рать!
Не собрать вам своих потрохов! Ку-ка-ре-ку!
Князь на стременах привстал, хлестнул копя, огляделся по сторонам: нет никого! Все камни на берегу речки князь обшарил, а певца так-таки и не нашел.
Уже стемнело, когда вернулся князь в аул.
Выбежали навстречу слуги, помогли спешиться, а у князя пламя пышет из глаз, не только ближних — дальних обжигает.
Как глянула княгиня в лицо мужу, сразу спросила:
— Что с тобой? Кто тебя разгневал? Князь ей рассказал без утайки, какую пес-
ню на речке услышал.
— Вот-вот!-рассердилась княгиня.- Сколько раз я тебе говорила — ты слишком раз-баловал наших слуг. Из чужого аула петь никто не придет. Это свой пел!
— Когда же я их баловал?-оправдывался князь.- Да они одного взгляда-моего боятся.
— Надо искать!- сказала княгиня.- Никуда этот горлопан от нас не денется!
И без того у князя сердце жгло, а княгиня еще масла подливала да всю ночь огонь раздувала. И всю ночь они вдвоем не спали, как вороны друг друга носами клевали. На рассвете начали перекликаться по всему аулу петухи:
— Ку-ка-ре-ку! Ку-ка-ре-ку! Ку-ка-ре-ку! Бросились князь с княгиней к окну.
Вспомнил князь застреленного петуха, вспомнил ехидную песенку и вздохнул тяжело… Ну, день настал, вызвал князь своего управляющего, рассказал ему, как все было, и говорит:
— Сквозь землю этот певун провалиться не мог. Ищи! Ищи где хочешь!
А управляющему одному ведь не сыскать. Рассказал он всю эту историю своим трем помощникам. Эти трое-троим приятелям рассказали. Что из одних уст вышло — в сто ушей попало… Трижды обошла весь аул песня про петуха, и весь аул над князем хохотал.
Вызвал князь управляющего и давай из него воду выжимать.
— Болтун бессовестный!-орал князь,- Ты еще пуще меня опозорил!
— Что пользы кричать,- вмешалась княгиня.- То, что сказано между двумя, уже не тайна. Думай лучше, как делу помочь.
— Вот как!-воскликнул князь.-Соберем сход и объявим — пусть выдадут этого пев-ца. Кто его назовет, я того озолочу. А не выдадут- я с ними расправлюсь!.. Даю три дня.сро-ку,- приказал князь управителю.
Три дня прошло, но певца не нашли. Рассвирепел князь. Над аулом словно гром гремит. Кого словом бранным хлестнет, кого плетью огреет, на кого конем наедет. В куриный череп готов аул загнать, в тесный чувяк втиснуть. Превратил аул в роговой волчок и знай подхлестывает.
Прошло еще три дня, а может, и больше, кто знает… Вконец измучил князь людей, но все же не выдают они насмешника.
И вот как-то рано утром вбежал в княжеский двор веселый плечистый юноша в дырявой черкеске, вскочил на новую коновязь и запел во все горло, да так ясно каждое слово выговаривает, что на весь аул слышно:
— С князем шутки не вздумай играть —
Князь без промаха бьет петухов!
Ку-ка-ре-ку!
Трепещи, петушиная рать!
Не собрать вам своих потрохов.
Ку-ка-ре-ку!
Эй, князь, перестань народ терзать! Люди же ни в чем не виноваты. Эту песню про тебя я сложил — Гирпи, сын Дадамыжа!-крикнул юноша. Спрыгнул с коновязи и был таков.
Первой на голос Гирпи выбежала во двор княгиня.
— Держите! Хватайте! Не пускайте!- кричала она слугам, но те только делали вид, что ловят юношу, а сами и не думали.
Побежала княгиня к князю.
— Теперь мы знаем, кого надо искать,- говорит она.- Это сын Дадамыжа, а зовут его все Гирпи.
Стали они вспоминать и вспомнили наконец Дадамыжа. Был такой плотник в ауле. Когда строили княжеский дом, Дадамыж надорвался- тяжелые балки таскал — и помер… И жену Дадамыжа княгиня вспомнила. Она ее однажды больную послала на чердак, где висело сушеное мясо, а у той от слабости закружилась голова. Упала женщина с чердака и. убилась насмерть. А вот что после Дадамыжа сирота сын остался, об этом князь и княгиня слыхом не слыхивали.
А Гирпи, оказывается, рос себе, подрастал круглым сиротой: ни кола ни двора у него, где ночь застанет — там и дом. Люди его жалели. Кто
кусок лепешки даст, кто кукурузными галушками накормит, а кто просто приласкает. Так и вырос-удалец удальцом! Когда же вырос, приютила его в своей сакле бедная старушка вдова. От нее Гирпи узнал, как погибли его отец с матерью, и дал клятву поквитаться с князем.
— Так!-сказал князь, услышав от княгини новость. — Теперь злодей у нас в руках!
Позвал к себе управляющего и отдал приказ найти Гирпи.
На все чердаки поднимался управляющий. Во все подвалы спускался. Ходил по аулу, будто сетью покрытый, весь в паутине. Только Гирпи нигде не было!
Князь тем временем тоже даром не сидел. Каждый день велел седлать скакуна — Гирпи за аулом искал.
Вот едет как-то князь берегом реки и опять слышит знакомый голос:
— С князем шутки не вздумай играть —
Князь без промаха бьет петухов!
Ку-ка-ре-ку!
Трепещи, петушиная рать!
Не собрать вам своих потрохов.
Ку-ка-ре-ку!
Это пел Гирпи, и стоял он открыто на высоком камне у входа в пещеру. Князь выхватил пистолет, пришпорил коня и поскакал к нему. А Гирпи набросил на голову свою дырявую черкеску, замахал рукавами да как гикнул:
— Го-го-го!
Княжеская лошадь испугалась, закусила удила и понесла… Сбросила она князя под обрыв у речки и ускакала в аул. Увидел Гирпи, что князь без памяти, пистолет с него снял и пояс с кинжалом снял — все на себя надел. Теперь Гирпи с оружием!
А лошадь, вся в мыле, прискакала на кня-. жеский двор без седока. Княгиня подняла тревогу. Кинулись князя искать. Нашли, привезли в аул и стали отовсюду лекарей созывать.
Один лекарь сказал, что у князя печенка оторвалась.
Другой — что сердце с места сдвинулось.
Облепили князя пластырями и разъехались по домам.
Наутро князь пришел в себя и велел позвать управляющего.
— Сын Дадамыжа,- сказал князь,- живет в пещере у речки. Я его сам видел. Схвати его и приведи ко мне. Да положи мне под подушку мой пистолет,
— А где он, твой пистолет? — спросила княгиня.- Тебя вчера привезли без пояса и без оружия.
Как услышал князь о таком своем позоре, только и сказал:
— Это он, сын Дадамыжа!- и опять впал в беспамятство.
Вот еще три дня прошло, а может, и меньше, кто знает! Пробрался Гирпи ночью на княжескую конюшню, обрезал у любимого княжеского скакуна хвост и на коновязи повесил.
Утром прибежала к князю княгиня. Не терпелось ей новость сообщить:
— Ночью у твоего коня кто-то хвост обрезал и на коновязи повесил!
— Ой, горе мне! Умираю!-только и вымолвил князь и снова впал в беспамятство.
Но Гирпи князю покоя не давал. В ту же ночь он поджег княжеский дом. Согнал управляющий людей пожар тушить. А они как тушили? А так: если ветер тихо дул, они огонь раздували, ветру помогали. Сгорело дотла все княжеское богатство. Самого князя с княгиней еле успели спасти Тут не выдержало у князя сердце, разорвалось.
А что же дальше было?
А дальше вот что. Управляющий — старый волк — убежал куда-то.
Княгиня, словно рыба на песке, без ничего осталась.
А Гирпи разделил табуны князя и отары его овец между всеми крестьянами аула.
— Берите, добрые люди!- сказал Гирпи.- Это ваш труд, вот он к вам и возвращается.
Так рассказывают старики о молодце Гирпи, сыне Дадамыжа.
